Профессор Карл Зигмундович Тринчер

Источник

Едва начались мои школьные годы, как заболела я болезнью Боткина. Болезнь протекала тяжело и в больницу я попадала дважды. Спасла меня доктор Гертруда Сергеевна Тринчер. Старший её сын Юстин был одноклассником и товарищем моего брата Юры. А о Карле Тринчере – муже Гертруды, я узнала только в 1991 году.

Какие замечательные люди жили в Миассе! Они не были старожилами, но волей судьбы оказались на Южном Урале, в этом прекрасном, но глухом тогда месте. Многие были сосланы сюда по политическим мотивам, а многие были эвакуированы из Сталинграда и Москвы для строительства автозавода.

Будучи уже взрослой, в журнале «Знание – сила» я прочитала интереснейшую статью о Карле Тринчере и послала автору книжечку о Миассе, чтобы он передал привет моей спасительнице Гертруде Сергеевне, которая давно уже жила с Карлом в Вене. Из Вены вскоре мне пришла открытка, в которой Гертруда Сергеевна благодарила за книжечку и память. Она писала: «Мы с большой теплотой вспоминаем 10 лет, которые прожили в Миассе, городе с такими милыми людьми и с такой великолепной природой».

Карл Зигмундович Тринчер – уроженец Вены, поступил в Венский университет на кафедру медицины в 1930 году. Там он заинтересовался коллоидной и физической химией. Стал посещать лекции профессора Паули, отца гениального физика. Пришлось изучить и высшую математику, которую для медиков не преподавали. Карлу довелось слушать лекции Альберта Эйнштейна, Макса Планка, Нильса Бора.

Когда Карл учился уже на четвёртом курсе, арестовали его жену Гертруду за участие в демонстрации против фашизма. От тюрьмы её спасло то, что она была дочерью голландского коммуниста Рутгерса, а поэтому ей, как иностранке, предложили покинуть Австрию. У Карла прекрасно шла учёба, а тут пришлось уезжать. Уехали в Россию.

В Москве Карл поступил на пятый курс Первого Медицинского института, а Гертруда на второй. Кафедры математики и кафедры коллоидной химии там не было, пришлось Карлу читать и постигать эти науки самостоятельно. Закончив институт, Карл не стал практикующим врачом, его влекла тайна живого, тайна клетки.

По рекомендации Паули он попадает в Институт экспериментальной медицины к профессору Рубинштейну. В качестве аспиранта он начал работать с живыми мембранами. Затем попробовал свои силы в лаборатории, изучающей влияние электромагнитных полей на ткани. В этом же Институте изучал осмотическое давление.

Для молодого начинающего учёного вся его деятельность в Институте была захватывающе интересна. Но наступил 1937 год. Карла неожиданно, без объяснения причин, уволили и он стал искать место работы. Но время было в стране страшное, люди боялись разговаривать друг с другом, кругом аресты, а Карл – иностранец, его нигде не принимали.

На окраине Москвы строилась больница, в ней никто не хотел работать, так как условия были плохие: стройка, грязь. И Карла приняли. Надо было организовать биохимическую лабораторию, но трудно было с дистиллированной водой. Так как Карл много получил знаний, как экспериментатор, то он с лёгкостью сконструировал автомат для получения этой воды. Благодаря изобретательности он быстро справлялся с биохимическими анализами и полдня были свободны.

Сделал генераторы высоких и низких частот и стал исследовать кровь в электромагнитном поле. Проштудировал всю литературу на эту тему и поразился, что этим никто не занимался. Так началась его работа над кандидатской диссертацией. Наступил 1938 год. Карл побывал в Институте экспериментальной медицины у своих товарищей. Его учителя стали звать его снова работать у них.

Карл тепло простился с сотрудниками больницы и, собрав свои приборы, ушёл в Институт. Но ни один прибор не стал работать в Институте! Оказалось, что на окраине была настоящая электрическая пустыня, а Институт тонул в море «шума». Пришлось сооружать в лаборатории специальную клетку, изолирующую от постороннего электричества.

Вскоре Тринчер защитил диссертацию. Она называлась: «Электропроводность крови и структура эритроцита». В этом же 1938 году Тринчера впервые вызвали на допрос в НКВД. Этот вызов обошёлся благополучно. Но в 1940 году Карла снова вызвали в НКВД, где «собеседование» поразило его какой-то необъяснимой, бредовой логикой. Надо было спасаться и спасло Карла хорошее знание работ Фрейда.

У Фрейда есть мысль о том, что во сне человек обретает стабильность. То есть, подсознание человека никогда его не подводит. И Карл решил заснуть. Ему кричали: «Не спать!», а он объяснял, что его организм в данном случае ему не подвластен. И вновь дремал. Подсознание его давало допрашивающим правильные ответы. В бодрствующем состоянии он мог и ошибиться, неверно ответить, а скрывать-то ему было нечего и подсознание чётко работало на него.

Ему говорили, что в прошлый раз он говорил о своей тётке Тони. Карл отвечал: «Вам нужна моя тётка? Но ведь она давно уже умерла! Ну так валите сюда ещё и Тони!». В общем, его опять выпустили. К началу войны у Тринчера было звание офицера запаса медицинской службы, но на фронт его не взяли. В Институте мужчин оставалось совсем немного и его назначили заместителем начальника лаборатории.

В Москве шла эвакуация. Его арестовали прямо в Институте и он был рад, что Гертруда с детьми уже эвакуировалась. Обвинения были обычны: сначала шпионаж, потом антисоветская агитация. В тюрьме кормили всё хуже и хуже. Давали кипяток и небольшой кусочек хлеба. Карл знал, что у ослабевшего от голода человека очень мало ферментов в желудке и кишечнике. Но много ферментов в слюне. Поэтому сухой хлеб надо долго и тщательно жевать, чтобы он пропитался слюной и проглоченный смог бы перевариться.

Он учил этому окружающих его заключённых, но они не слушали его и делали по-своему: в миску наливали кипяток, крошили в неё хлеб и ели «похлёбку» на завтрак, обед и ужин. Эти люди быстро погибали. Тщательное жевание помогло выжить Карлу лишь частично. У него был хороший костюм, который он мог обменять на еду.

Долго думал, на какой продукт его менять: сахар – сгорает в организме без следа. Мясо – оно для голодающего даже опасно, ведь в организме нет ферментов, чтобы его переработать. И решил отдать костюм за полкило сливочного масла. Это масло он съел за один день с хлебом. Чувствовал себя просто заново родившемся. Рассуждал так: масло – это продукт, не требующий ферментов для усвоения. Оно является коллоидом, всасывающимся через кишечник в лимфососуды и порциями поступает в кровь.

Тринчера отправили на Северный Урал в лагерь, где его поставили работать врачом. Врачебного опыта он набирался у медсестры, которая и не подозревала, что он не имел никогда такой практики. В 1943 году из Центра пришёл приказ снизить в лагере смертность. Пробывшие в лагере года два, умирали от какой-то неизвестной болезни.

Человек «ассиметрично» отекал, смотря на то, на каком боку он лежал. Если же стоял, то ноги делались как брёвна. Опускал руки – отекали и они. Язык – тоже разбухший с синеватой верхушкой. Обильное слюнотечение, ужасная диарея – текла какая-то вода без крови и запаха. Официальные медики от НКВД, врачи-заключённые собрались на медицинскую конференцию и стали обсуждать всевозможные причины этого заболевания.

Предполагали и недостаток белка, и болезнь «Бери-Бери», но ничего не выяснилось и слово взял Карл Тринчер. Он рассказал об аутопаразитизме: если человек долго не ест, то сначала он «съедает» свой жир, потом мышцы, а когда и их уже нет, то клетка начинает пожирать самое себя. Она съедает собственную оболочку – мембрану и умирает.

Если клеточная мембрана получила «дырку», то из неё всё «выливается». Вот откуда отёки! Надо ежедневно давать людям двадцать граммов сливочного масла. И в два месяца вылечатся все! А всё дело в липидах, которые есть во всех живых клетках и без них невозможно существование мембран. Сливочное масло и восстанавливает их баланс в организме.

После конференции Тринчер был переведён главным врачом, ему дали огромную больницу, собственный кабинет, медсестёр и… по 20 грамм масла на человека! И больныхТринчер вылечил! Но полагающуюся награду Карл не получил, и даже был переведён в самый отдалённый лагерь за «нарушение порядка», а фактически за то, что не поприветствовал вертухая…

Отсидел в заключении положенные пять лет и поселился в Переславле-Залесском. В Москве жить ему запретили, но он не удержался и посетил столицу. В результате его опять выслали, но благодаря другу Рутгерса, старого большевика Мартенса Тринчер устроился на Южном Урале в городе Миассе сначала участковым врачом, потом фтизиатром. Жена Гертруда стала работать детским врачом.

Туберкулёз часто приводил к смертельному исходу, так как лекарств хороших не было.Тринчер и тут ввёл ряд новшеств и его больные поправлялись вместо обычных двух-пяти лет всего за полгода. Тринчер обратил внимание на то, как лечили эту тяжёлую болезнь местные жители. Они ели барсучье или собачье сало.

Рентгеновские снимки показывали страшные каверны, но абсолютно стерильные. После долгих раздумий над этим фактом Тринчер пришёл к выводу, который явился настоящим открытием и позже попал во все медицинские учебники. Надо было экспериментально доказать эти выводы. Карлу повезло, что его поддержала и помогла в доказательстве его гипотезы профессор Челябинского мединститута Мещерская К.А.

Тринчер долго искал другую работу: доцентом, ассистентом, биохимиком, биофизиком, кем угодно… Но бывшему лагернику везде отказывали. И вдруг в 1953 году пришло приглашение в Семипалатинск. Там работал замечательный коллектив – бывшие репрессированные, советские немцы, которых не брали на работу в крупных городах, людей с «пятнами».

Карл преподавал в институте физическую и коллоидную химию. Только через три года он получил разрешение вернуться в Москву. Там его с радостью встретили бывшие сотрудники и вскоре он стал работать в Институте биологической физики. За год у него вышли четыре статьи, удалось опубликовать некоторые работы и за рубежом.

Имя Тринчера стало известным. И вскоре он решил делать докторскую. Материал, собранный за многие годы позволил быстро написать блестящую работу о процессах в лёгких. Обсуждение докторской прошло отлично. Но защита была провалена благодаря одному человеку, имеющему большой вес в ВАКе, и который был враждебно настроен против Тринчера.

Тринчер тяжело переживал, долго лечил больное сердце. А вернувшись в институт, решил делать новую докторскую. Совсем на новую тему – о законах биологической термодинамики. Эти проблемы занимали мысли Карла уже давно. Он пришёл к выводу, что существует четвёртое термодинамическое состояние воды – «вода живая».

Эта вода необычна, она буквально творит чудо. Но если мёртвой водой можно легко наполнить любой сосуд, то живой водой не наполнить даже крошечный напёрсток. И никто не сможет этого сделать, никто и никогда… Нельзя вынуть живую воду из клетки и изучить её вне клетки нельзя. А она существует – это субстрат жизни – materia vital.

Но с защитой докторской опять происходят странные вещи. Голосование прошло прекрасно, а ВАК не утвердил работу и никакого ответа, хотя по закону обязаны были это делать. Но ужаснее всего, что Тринчеру не разрешили ничего опубликовать. Какое же научное творчество без свободного обмена идеями и мыслями? Он обращался в высшие инстанции, но всё было напрасно.

Тринчер уволился, вышел на пенсию и в 69 лет покинул страну, которую несмотря ни на что полюбил, в которой прошли его самые мучительные и самые прекрасные годы жизни. Жена Гертруда уехала вместе с ним, а дети и внуки остались в России.

В Австрии хорошо знали доктора Тринчера по его статьям и его сразу же взяли на работу в университет. Очень скоро учёному вручили диплом профессора без всякой защиты, на основании уже имеющихся публикаций. Вышла его книга по биологической термодинамике. Работы его упоминаются в западных университетских учебниках биологии.

Его постоянно приглашали на конференции и симпозиумы во многие страны. История доктора Тринчера – история человека, которому интересно было познавать мир. Главное для него было – исследовать. А все эти преследователи: вертухаи и даже академики – это не суть важно, это лишь мусор, неизбежный во все времена.